1 | 2 | 3 | 4

А.Г. Габричевский: жизнь в полоску.

(Статья)Раздел: История России
Автор: Гальцова Дарья Николаевна, Караборчева Софья Валериевна
Автор: Гальцова Дарья Николаевна, 9 класс МКОУ Новокурлакская СОШ Воронежская область Аннинский район С. Старый Курлак
Караборчева Софья Валериевна, 9 класс МКОУ Новокурлакская СОШ Воронежская область Аннинский район С. Старый Курлак
Руководитель: Макаров Николай Александрович, учитель иностранных языков

«Входим в прихожую, осматриваемся. Это просторная прихожая и кухня, у самого входа газовая плита, дальше столы и буфеты, посуда и рукомойники. Около стола возилась с курицей или уткой молодая, полная кухарка, очевидно, вывезенная из Воронежской области: её говор сказал нам об этом. Она сказала: «Только вы первые за всю время разулись, а то все идуть обутые, не жалеють чужого труда, а ведь полы-то натирають». Всё это она сказала просто, как-то по-свойски, и это нас подбодрило. Она доложила о нашем приходе самому профессору, и вскоре мы увидели высокого старика в очках, в зеленоватом просторном костюме. Он шёл к нам, взолнованно протирая очки, простирая правую руку вперёд. Приветливо поздоровался, улыбнулся и не то сказал, не то спросил: «Друзья из Курлака… Очень рад, очень рад, проходите». Суетливо пошёл вперёд, показывая, куда идти. Вошли в узкий тёмный коридор, где хозяин предложил нам снять пальто. Пока мы раздевались, Александр Георгиевич сквозь очки рассматривал нас.

Прошли в комнату, мрачную, но большую, заставленную мебелью. Вдоль правой стены от входа стоял огромный книжный шкаф во всю стену, он был буквально набит книгами. Перпендикулярно к нему стоял другой такой же, тоже полный книг. Шкафы образовывали букву Г. На стенке одного из них находились миниатюры из белого нежного мрамора, изображавшие профили Александра Владимировича Станкевича, его жены Елены Константиновны, их приёмной дочери Елены Васильевны Габричевской, матери хозяина этой квартиры. Между шкафами, почти придвинутый к ним, стоял старинный чёрный рояль, а на нём корзиночки, баночки, пузырьки. Видно, играют на нём не часто. Около рояля большой круглый стол, заваленный книгами, листами писчей бумаги, пепельницей, карандашницей, чернильным прибором. Посредине стола стояла высокая электролампа, накрытая вместо обычного абажура цветной штапельной материей. У стола и стен – старинные кресла, обтянутые зелёным бархатом. Он порядочно обветшал; ножки у кресел не обыкновенные, а походили на львиные лапы, и это свидетельствовало о том, что они очень древние. Одно кресло, на котором восседал хозяин, было узкое, с высокой спинкой, до середины которой касался затылок профессора. Оно, видимо, было самым мягким и удобным для него. Другое, наоборот, было очень широким, полукруглым, с высокой спинкой, глубоким. На нём могли бы сидеть мы все трое и ещё хозяин со своей женой. В таком кресле вполне можно спать со всеми удобствами.

На стене перед столом висели большие картины в позолоченных рамах. Это всё классические вещи давнишней работы давнишних художников как русских, так и мировых. Венера Милосская с её точёными чертами кротко смотрела на нас, против неё расположился Лев Николаевич Толстой с его роскошной русской бородой. Среди картин есть и работы профессора искусствоведения Габричевского. Старинные настенные зеркала в тяжёлых тёмных рамах стояли по углам и висели на стенах у туалетных столиков. Со средины потолка спускалась старинная люстра, круглая, позолоченная, с выступами для свечей; с каждого выступа на серебряной нити спускался и висел лебедь, распластав свои белоснежные крылья и вытянув прелестную шейку. Всё, на что падал наш быстрый взгляд, было старинное, несовременное, словно мы вошли не в квартиру, а в музей, где хранятся вещи XVIII и XIX века.

Пока мы усаживались в кресла вокруг стола и мельком осматривали обстановку в комнате, хозяин устраивался и сам на своём троне. Усевшись, он проговорил: «Садитесь, садитесь. Пусть кто-нибудь из вас говорит со мной погромче, я ведь писал вам, что глуховат. Расскажите же мне, когда вы приехали, как нашли меня, почему не позвонили, где остановились». В его голосе слышались приветливость, участие к нам. Мы рассказывали и думали, что в нём нет официально-профессорского, скорее, он выглядел жалким и беспомощным. Теперь мы рассматривали его лицо. Один глаз был стеклянный, из-под толстого стекла он мёртво поблёскивал. Живой глаз внимательно смотрел в глаза того, кто с ним разговаривал. Лева рука его заметно дрожала, дрожала и нога. Паралич – догадались мы.

Не прошло и пяти минут, как в комнату вошла высокая, полноватая женщина лет сорока пяти-шести, с тёмными волосами и большими глазами. Трудно было определить их цвет, но жёлтые и голубые крапинки бросались в глаза. «Вот Наталья Алексеевна, - сказал нам Габричевский и, обращаясь к ней, добавил: а это мои друзья из Курлака». Наталья Алексеевна улыбнулась нам, показав ровные красивые зубы. «А-а, очень хорошо! Но почему же вы не позвонили, как советовал вам Александр Георгиевич?» - «Захотели убедиться, сумеем ли мы сами отыскать в Москве по почтовым адресам своих знакомых». – «Это мило… Но где вы остановились? Вы голодны?» - «Нет, нет, спасибо, мы сыты». Мы лгали: мы были голодны.

Голос у Натальи Алексеевны звучный, молодой. Она была просто, по-современному одета, без кокетства, без претензий на звание жены профессора. Насколько он был беспомощен и стар, настолько она была подвижна и энергична. Она села в кресло (стульев не было) и закурила дешёвую папиросу; закурил и он, поминутно пользуясь пепельницей. Наталья Алексеевна жадно затягивалась, но делала это как-то изящно.

Потом она извинилась и сказала, что сейчас они с профессором должны ехать («На автомобиле», - вставил он) в больницу к их племяннице, которая с младенцем, недавно родившимся, лежала там. Наталья Алексеевна скороговоркой, совсем по-нашему рассказала, что это её племянница, она замужем за Олегом, хорошим молодым доцентом, живут они в отдельной комнате их квартиры. Теперь вот, когда привезут из больницы главнокомандующего (так она назвала маленького), надо Олега брать к себе, хотя в квартире тесновато. Наталья Алексеевна призналась, что она «измоталась» по городу в поисках продуктов для стола и с поездками в больницу. Вот и теперь надо спешить, хотя ещё минут 10 она с удовольствием посидит с нами.

Но мы уже поднялись, прощаемся. Наталья Алексеевна и её муж идут проводить нас до передней, просят извинить и прийти ещё раз до отъезда в Курлак. Мы обещаем и, в свою очередь, просим найти нам обещанные книги. «Да, да, Наталья Алексеевна поищет в моих шкафах, я всё вам дам, приходите, пожалуйста». Мы одевались. Наталья Алексеевна быстро одела в пальто мужа, помогла натянуть на голову берет. Олег подхватил дядюшку под руки, потому что сам он шёл с трудом, дробя ногами и спотыкаясь. Мужчины ушли раньше нас, их ждала у подъезда машина, а Наталья Алексеевна ещё одевалась. Простившись с румяной кухаркой, мы вышли и не успели ещё вдохнуть свежего воздуха у подъезда, как из двери выбежала быстрая Наталья Алексеевна, на ходу застёгивая цигейковую шубу. «Приходите, будем ждать!» - крикнула она нам и убежала к урчащей машине». [9, стр. 52-57]

Поработав в архиве три дня, «курлакские друзья» зашли перед отъездом к Габричевским:

«Опять нас рассадили за стол на прежние наши места. Габричевский расспрашивал о Курлаке, о парке, о речке. «По всем дорожкам парка и сада ходили мои ноги, я помню все поля, все сёла, которые прилегают к Курлаку». Он спросил, не обмелела ли река, где он так любил купаться, не исчезла ли дубовая роща, около которой была беседка. Он помнит дорожку по лугу, по которой его отец, доктор Габричевский, ездил из барского дома в больницу лечить крестьян. Он очень хорошо помнит «дядю Мишу», механика, который работал на водокачке, помнит кучера, который всегда ездил за ними на станцию по приезде из Москвы в Курлак и который всегда отвозил их на станцию.

Мы рассказали, что дубовая рощица растёт, что парк теперь школьный, что его чистят, что деревья уже большие и что по весне сирень и жимолость дивно пахнут.

Подперев лицо ладонью, он внимательно слушал.

Обещанных книг он не нашёл в своей библиотеке, так как сам совершенно не может этого сделать, а Наталье Алексеевне некогда. Отыскал только книгу А.В. Станкевича «Биографический очерк Грановского» и подарил её нам, другие же обещал найти и переслать.

Наталья Алексеевна – художник. Она показала нам ряд своих работ на тему из деревенской жизни: жених и невеста, освящение пасхальных куличей и другие. Она сказала, что очень любит русские костюмы, особенно ей нравится крестьянский наряд Бобровского района. Лучше его нет, по её мнению. Она ездила к себе на родину, в Бобров, где её хорошо приняли, потому что она не была «барышней», а играла с крестьянскими девушками и водила с ними хороводы, работала в поле.

Под руководством Александра Георгиевича она стала рисовать, работать над отшлифовкой корней какого-то крымского кустарника, придавая им вид птиц, людей, животных, насекомых. Она рассказала о том, что свой домик в Крыму, куда они всей семьёй уезжают на лето, она превратила в музей, разрисовав и расписав все стены, развесив на них различные изделия из корней. Некоторые из них она нам показала. Показала она и коллекцию морских камешков. Несколько штук мы привезли в Курлак.

На прощанье супруги Габричевские показали нам деревянную кровать, которая принадлежала Грановскому.

Александр Георгиевич сказал, что надеется ещё с нами встретиться, но провожать не пошёл, сказав, что устал и хочет отдохнуть. Ведь он ещё работает – переводит с итальянского языка какого-то автора по искусствоведению, он упорно работает…

Наталья Алексеевна ласково нас проводила, и там, в передней, мы увидели в её глазах смертельную усталость. Она пожаловалась, что ей трудно теперь с мужем, что он стал совершенно беспомощен, что она за ним ухаживает, как няня, даже гулять по тротуару он не может. Как-то недавно она отпустила его на прогулку одного, через несколько минут он пришёл с разбитым носом: упал на мостовой, потому что слабеют ноги. И капризничает больше, не хочет признавать своего бессилия, а признавать его уже надо…» [9, стр. 60-62]

Таким увидели курлакские краеведы А.Г. Габричевского в ноябре 1964 года. Увы – пришла осень жизни.
Но в нашем архиве есть ещё одно письмо от него. Оно адресовано на этот раз только Марии Максимовне.

Письмо № 4. 7.2.1966 г. Из Москвы – в Новый Курлак

Милая Мария Максимовна,

не могу себе простить, что до сих пор не удосужился ответить на Ваши письма, но причин на то было немало и весьма уважительных. Во-первых, в течение прошлой осени умерло несколько наших близких друзей, а во-вторых (отчасти в результате волнений), очень серьёзно захворала Наталья Алексеевна, которая лежит в больнице с ноября прошлого года с запущенным воспалением лёгкого и гнойным плевритом. Сейчас ей несколько лучше, и появилась надежда на её скорое возвращение домой, но всю эту зиму я, как Вы легко можете себе представить, был совершенно вне себя и решительно ничем посторонним заниматься не мог.

Тем не менее, сейчас же по получении Вашего последнего письма, я начал по памяти делать набросок плана ныне уже не существующего Курлацкого господского дома. Но тут в это дело вмешалась моя племянница Ольга Сергеевна Погодина, которая меня убедила, что набросок этот должен быть по возможности выдержан в масштабе. Это очень усложнило работу, поскольку масштаб на каждом шагу противоречил неточностям моей памяти.

Тем не менее, я уверен, что в конце концов с этим как-нибудь справлюсь, и тотчас же по окончании работы переправлю Вам свой набросок.

Остальных Ваших поручений я, конечно, выполнить не мог и не берусь, тем более, что переписка Н.В. Станкевича, изданная Алексеем Ивановичем, имеется у меня (и Вы же, наверное, помните) только в одном экземпляре. Это же касается и книги о моём отце, вышедшей ещё до Вашего приезда, и единственный экземпляр которой я у себя наконец обнаружил. Посылаю Вам её заглавие и полагаю, что экземпляр её Вы сможете получить по почте, если Вы об этом запросите издательство. Из серии: «Выдающиеся деятели отечественной медицины» - С.В. Нечаев, «Г.Н. Габричевский, основоположник отечественной микробиологии. 1960-1907». Гос. издательство медицинской литературы. Москва, 1960. – Медгиз, Москва, Петровка, 12.

Скоро напишу Вам: как только Н.А. вернётся домой и как только будет готов обещанный мною набросок плана курлацкого дома.

С лучшими пожеланиями и дружеским приветом

Ваш А. Габричевский».

Трудно сказать, были ли ещё письма в Курлак, скорее всего, нет.
А.Г. Габричевский умер 3 сентября 1968 года в Коктебеле и похоронен на местном кладбище. Наталья Алексеевна пережила его ненадолго – она скончалась 6 февраля 1970 года. По её завещанию, её прах похоронили рядом с мужем.

Наш Коктебель.

Когда наш руководитель сказал нам, что есть возможность съездить в Крым, в Коктебель, то мы сначала не поверили такому счастью. А потом разговоры о поездке стали чаще и чаще. И вот это чудо свершилось в июле 2012 года.
Мы были на море и до этого, видели пляжи, горы, закаты, но Коктебель нас просто зачаровал. Ещё когда мы спускались к городу по шоссе от Феодосии, то в какой-то момент вдруг показалось, будто мы приближаемся к волшебному замку – так необычны очертания гор.
Но мы ехали, конечно, не любоваться природой, хотя и это входило в наши планы. Главное было окунуться в атмосферу этого места, которое так любил наш герой. Мы предполагали посетить его могилу, побеседовать с его наследницей – Ольгой Сергеевной Северцевой. Скажем сразу: мы сделали гораздо больше, чем ожидали.
На Коктебельское кладбище мы отправились рано утром. Мы лишь приблизительно знали, где находится могила А.Г. Габричевского, поэтому очень долго плутали. Но потом мы увидели людей, которые и подсказали нам дорогу. Это очень необычная могила. В одной ограде находится сразу несколько захоронений: матери и бабушки М. Волошина, сына Анастасии Цветаевой, ещё одного младенца, А.А. Кораго, А.Г. Габричевского и Н.А. Северцовой. Мы поняли, что все эти люди тем или иным образом были связаны с Максимилианом Волошиным. Мы слышали, что сейчас этот мини-мемориал находится под эгидой музея М. Волошина, но выглядит он достаточно запущенно: трава, колючки, поломанные ветки.
А потом мы пошли в дом, о котором уже так много читали. Налево от ворот – мемориальная доска, установленная в честь А.Г. Габричевского и Н.А. Северцовой. К сожалению, мы узнали, что О.С. Северцева живёт не в Коктебеле, а в Солнечной Долине (раньше это село называлось Козы, Ольга Сергеевна и поныне его так называет), где у неё другой дом. Но дом А.Г. Габричевского не пустовал: тут жили две подруги О.С. Северцевой, которые устроили для нас настоящую экскурсию, рассказали нам обо всём, что попадалось на нашем пути: вещах, картинах, абажурах, мебели и многом другом. Это не дом, а целый музей! Права была Н.А. Северцова, когда говорила так М.М. Микляевой. Сколько здесь всего интересного! Мы мерили шляпы, которые носил Габричевский, держались за трость, с которой он ходил по Коктебелю, сидели на петровских стульях, где и он сидел, так же смотрели с балкона и любовались Коктебелем, как и он когда-то любовался со своими друзьями и родственниками (правда, раньше с балкона было видно море, а теперь современные многоэтажные дома заслонили его). Мы долго рассматривали картины, которые создал Габричевский, шкаф, расписанный Натальей Алексеевной. Мы побывали в знаменитой таверне, где столь часто слышался задорный смех и звучали умнейшие речи, посетили кухню с русской печью, где колдовала над необычными блюдами Наталья Алексеевна, Пифосную (тут на самом деле стоят два огромных пифоса), где устраивались концерты. Словом, мы прикоснулись к тому, о чём знали лишь умозрительно.
На следующий день мы отправились в Козы. Как мы туда добирались – отдельная история, скажем лишь, что по пути к селу открываются неповторимые пейзажи. Ещё нас поразил памятник воинам, погибшим в годы Великой Отечественной войны. Это не вечный огонь, не обелиск, не каменный солдат, а срубленная берёзка, давшая молодую поросль. Такого памятника мы ещё нигде не встречали.
И вот долгожданная встреча с Ольгой Сергеевной. Николай Александрович предупреждал нас, что она удивительный человек, но всё-таки мы не ожидали столь оглушительных впечатлений. Ольга Сергеевна пригласила нас в дом, сразу же усадила за стол, угощала чаем и стала расспрашивать о том, как мы доехали, где остановились, о чём думаем. У неё очень правильная речь, выразительная мимика и живые, острые глаза. Она всё делает быстро, точно, уверенно, энергично, шустро. А ещё у неё отменное чувство юмора. Однажды среди беседы она сказала: «Не бойтесь, девчонки, если чего-то не знаете. Я в ваши годы была такой же дурочкой».
Конечно, Ольга Сергеевна многое рассказала нам об Александре Георгиевиче Габричевском, причём она говорила о том, чего нет в книгах, которые мы читали.
Через день мы вновь встретились с Ольгой Сергеевной, на этот раз в Коктебеле, куда она специально приехала, чтобы поговорить о книге «Александр Георгиевич Габричевский: биография и культура» с театральным критиком Николаем Ивановичем Жегиным. Пригласили на эту беседу и нас. Мы немного побаивались оказаться в неловком положении «дурочек»: мы ведь ещё не читали тогда этой книги. Мы думали, что придёт чопорный господин в строгом костюме и будет сложно и заумно рассуждать. Но Николай Иванович - очень добрый, приветливый человек, был одет по-пляжному. Он просто и понятно стал делиться своими мнениями о книге. «Оленька, твоя книга замечательна», - так он начал. А потом посоветовал кое-что добавить, а что-то исправить. И всё это спокойно и доброжелательно. Мы сидели на лавочке во дворе дома А.Г. Габричевского, ели вкусное мороженое и чувствовали себя соучастниками этой беседы, иногда и сами вставляли пару слов. Пришло время прощаться, а нам не хотелось уходить. Мы бы всю ночь слушали и говорили.
А ещё в Коктебеле мы купались в ласковом, а иногда беснующемся море, лазали по прибрежным камням, фотографировались, даже принимали участие в тушении пожара. Мы ходили по тем местам, где любил гулять А.Г. Габричевский, поднимались на могилу М. Волошина, были в его доме-корабле с окнами-солнцами.
Мы уезжали из Коктебеля с огромным багажом – нет, не вещей. Эта поездка приблизила к нам образ нашего героя, теперь нам гораздо легче было делать о нём работу, потому что мы всё увидели своими глазами.

***

Мы разглядываем фотографии А.Г. Габричевского разных лет. Вот он совсем мальчиком сидит на скамейке рядом со своим дедом А.В. Станкевичем в Ницце. Взгляд у Саши наивный и в то же время пытливый. На следующем фото А. Габричевский – студент Московского университета. Очки, умные глаза, высокий лоб, рука, подпирающая подбородок, - перед нами будущий выдающийся учёный. А этот снимок – времён уральской ссылки. Выдающимся, известным на весь мир А.Г. Габричевский так и не стал. Вернее, ему не дали стать, не позволили.
Однажды сам Габричевский сказал композитору Николаю Каретникову: «Неужели ты не понимаешь, что мы не реализовались?» А на его вопрос, как такое могло произойти, ответил: «Страна, в которой уничтожена культура, выпадает из исторического процесса, и в ней может происходить всё что угодно». [10]
Он, интеллектуал, профессионал, каких было единицы (да и сейчас не так много), остался невостребованным. Теперь мы понимаем, что это было время, когда не нужны были такие герои, нужны были герои под маркой «сделано в СССР».
Пожалуй, самый выразительный портрет А.Г. Габричевского из тех, что есть в нашем музее, тот, где он снят в конце жизни - в 60-е годы. Фотография сделана в московской квартире. Александр Георгиевич сидит за роялем, плавно перебирает клавиши. Кажется, слышна мелодия. Он задумался. Виден его сосредоточенный профиль. Веки опущены. О чём он думает? О прошлом? Доволен он им или нет? Там было всё: и радости, и печали.
Нам вновь вспоминаются рассказы О.С. Северцевой. Из них видно, что, с одной стороны, он был обыкновенным человеком, у которого, кроме заслуг и достоинств, были недостатки и слабости.
С другой стороны, таких, как он, встретишь очень не часто. Ольга Сергеевна сказала нам: «Все мы время от времени высказываем умные мысли, но у Александра Георгиевича все мысли были умные».
И всё же неправда, что Александр Георгиевич не реализовал себя. Да, он оказался ненужным государству. Но сколько людей получило от него подпитку, заряд мудрости и человечности! Получили такой заряд и мы.
Если бы не было Александра Георгиевича Габричевского, то неизвестно, каким бы был сейчас этот мир.
 

Использованные источники.

1. Александр Георгиевич Габричевский: биография и культура: документы, письма, воспоминания [сост. О.С. Северцева] – М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2011
2. Александр Георгиевич Габричевский. К 100-летию со дня рождения. Сборник материалов. – Москва, Советский художник, 1992
3. Акиньшин А.Н., Ласунский О.Г. Семейный портрет Станкевичей // Воронежское дворянство в лицах и судьбах. – Воронеж: МП «Петровский сквер», 1994. С. 33-51
4. Ардов М. Монография о графомане. – М.: Захаров, 2004
5. Бахмут В., Кряженков А. На берегах Тихой Сосны. // Подъём, № 4, 2005
6. Густав Густавович Шпет. Архивные материалы. Воспоминания. Статьи. / Под ред. Т.Д. Марцинковской. – М.: Смысл, 2000
7. Комолова Н.П. Коктебель в русской культуре ХХ века. – М., ИВИ РАН, 2005
8.Кралин М.М. Победившее смерть слово. Статьи об Анне Ахматовой и воспоминания о её современниках. – Томск: Издательство «Водолей», 2000
9. Макаров Н.А., Микляева М.М. История села Новый Курлак. Ч. 1. / Рукопись.
10. Пантелей И. «Несоветская» жизнь пенилась, как шампанское. // Общая газета, № 11, 19-25.03.1998 г.
11. Переписка новокурлакских краеведов с А.Г. Габричевским. – Архив краеведческого кружка Новокурлакской школы, арх. № 34
12. Переписка новокурлакских краеведов с Н.И. Радченко – Архив краеведческого кружка Новокурлакской школы, арх. № 34
13. Погодин Ф. (публ.) Революция глазами подростка. // Независимая газета, 06.11.1997 г.
14. Северцева О. Былое. // Независимая газета, № 68, 11.04.1996 г.
15. Фадеева Т.М., Шапошников А.К., Дидуленко А.И. Старый добрый Коктебель. – Симферополь: Бизнес-Информ, 2008
16. Чуковский Н.К. Литературные воспоминания. – М.: Советский писатель, 1989

Автор: Гальцова Дарья Николаевна, Караборчева Софья Валериевна
Раздел: История России
Дата публикации: 20.11.2013 10:43:28

1 | 2 | 3 | 4
Подписывайтесь на наш телеграм-канал
Вступайте в нашу группу в Вконтакте

Другие социальные сети:


Поделиться материалом в социальных сетях:

Вас могут заинтересовать другие материалы из данного раздела: